Поступай как знаешь, но если завтра твоя мать останется в моей квартире — вы оба отправитесь за дверь. Выбор за тобой.
— Делай как хочешь. Но если твоя мама завтра снова окажется в моей квартире — ни тебе, ни ей тут не жить. Сам решай, — сказала Ирина, стоя у двери.
— Только не начинай снова, — Дмитрий нервно поправлял галстук, глядя в зеркало. — Она ведь просто старается… по-своему.
Ирина закатила глаза в третий раз за утро.
— Старается? Последний раз, когда она “старалась”, я два дня искала своё нижнее бельё. Потому что, цитирую, «в вашем шкафу — хаос».
— Ну не преувеличивай, — вздохнул он. — Ей тяжело, она одна. Папы нет. А мы у неё — всё, что осталось.
— Конечно. А у меня, если ты не заметил, до сих пор пятна борща на ковре. Того самого, «правильного», который она варит, как будто выжигает следы жизни. Но давай, впусти смерч под кодовым названием «Елена Петровна». Только меня к ужину не жди. Я на работе. Там, где люди здороваются, а не внюхиваются в холодильник, высматривая «испорченный творог».
Дверь захлопнулась. Через пятнадцать минут по квартире пронёсся знакомый сквозняк вместе с хозяйкой сумки, больше похожей на полевой рюкзак.
— Где сын? Где чай? Где мусорное ведро — фрукты завонялись! — с порога оглядывалась Елена Петровна, втягивая воздух с видом дознавателя в морге. — Хоть стены ещё не обвалились…
— Привет, мам, — Дмитрий подхватил сумку, тяжёлую как чувство вины. — Ты чего так налетела?
— Я? Налетела? Это твоя Ирина вечно как еж. Я ей пишу — молчит. Звоню — игнор. Воспитание, видимо, сейчас такое.
— У неё аврал, правда. Работа заела.
— Аврал у неё — это, небось, очередные статьи про ЗОЖ. Я заглянула в холодильник — у вас там три яйца, кефир и безысходность. Я тебя растила не для такого!
И это было только начало.
Спустя час в холодильнике наступил апокалипсис: всё было вынуто, переставлено, промыто, продезинфицировано. Были звонки в Пензу, список покупок и усталый Дмитрий, который сбежал в комнату — якобы работать, но в основном — прятаться.
Ирина вернулась около восьми. Под глазами — круги, в руках — пакет с курицей, в голове — надежда на полчаса тишины.
На кухне её встретил запах укропа и атмосфера допроса.
— А вот и ты, — Елена Петровна сидела за столом, как генерал на складе с чистящими средствами. — Я уж думала, вы с работы на кладбище переехали.
— Добрый вечер, — холодно кивнула Ирина.
— Я сварила борщ. Хотя кто его знает, ешь ты его или снова сидишь на травах.
— Спасибо, не голодна, — она убрала курицу в холодильник.
— А зачем тогда покупала? Только деньги переводить. Диме от такой еды — язва обеспечена.
— Мы вместе пять лет. И желудок у него начал болеть только после вашего первого визита.
— Ты мне грубишь? Я сюда пришла с добром!
— И с литром хлорки. Я фикус отмывала два дня — после того, как вы его в «Белизне» искупали. Экологичность, да?
Дмитрий попытался вмешаться:
— Мам, Ира просто устала…
— Да уж вижу. Устала, но губы — как в прямом эфире. Интересно, где она так «устает»…
Ирина взорвалась.
— Вы сюда приехали помогать — или установить режим контроля?
— Я хочу, чтобы был порядок! Чтобы сын ел как человек, а не пил ваши… коктейли из семян!
— Это не помощь. Это захват территории. Осталось только герб повесить и гимн придумать: «Да здравствует материнская держава!»
Дмитрий встал между ними, как нейтралитет с замиранием сердца:
— Девочки, ну хватит… Зачем это всё?
— Она меня провоцирует! — с рыданиями взялась за сердце Елена Петровна. — Я ночами не сплю, всё о вас думаю, а она…
— А я не сплю, потому что кто-то решил мыть ванну в три ночи, и включил «Мою Мишель» на всю квартиру!
Ирина посмотрела на мужа взглядом, который выжигает ультиматумы.
— Дима. Либо мы вдвоём, либо вы с мамой — и я ищу себе жильё. У меня всё.
Он отвёл глаза.
Наступила тишина, тяжёлая, как кредит на двадцать лет.
На следующий день Елена Петровна выкинула полаптечки, включая дорогие добавки Ирины, и добила пылесос, засосав в него диван вместе с чехлом. Аппарат умер героически.
На третий день в квартире жили две женщины и мужчина, начинавший понимать, что дальше так продолжаться не может.
А утром четвёртого дня Ирина обнаружила прыщ на щеке, а Елена Петровна — повод начать утреннюю лекцию.
— Я ж говорила — ваша еда это сплошной яд. Раньше ты была как фарфоровая кукла, а теперь — воспаление на лице!
— Мама, с утра, пожалуйста, не надо, — Дмитрий сидел за столом с видом человека, потерявшего последнюю надежду.
— Я не ругаюсь. Я говорю, как есть. Она спит непонятно когда, питается чем попало, стресс — вот и итог. У Маши, соседки моей, дочка развелась — тоже сначала борщ не варила!
Ирина, помешивая яичницу, смотрела в сковороду, где шипели два яйца: одно — её терпение, второе — здравый смысл.
— По-моему, у Машиной дочки муж ушёл к медсестре. Или всё-таки яйца виноваты?
— Вот ты опять. С иронией. А нельзя — по-человечески?
— А «по-человечески» — это как? Молчать и улыбаться, пока вы вывешиваете мои носки по длине и цвету?
Ирина вздохнула и выключила плиту. Яичница осталась недожаренной — как и её надежда на спокойное утро.
— Всё, хватит, — сказала она тихо, вытирая руки о полотенце. — Я так больше не могу. Это не дом, это квест на выживание.
— Ты хочешь сказать, что я — проблема? — Елена Петровна встала, словно за её спиной фанфары заиграли. — Что я мешаю?
— Не то чтобы «мешаете», — Ирина сдержанно посмотрела на неё. — Но вы будто специально ищете, где у меня слабое место, и давите. А потом удивляетесь, почему я не в восторге.
— Это у тебя с характером беда. Всё воспринимаешь в штыки. Я добра желаю!
— Добро — это не когда без спроса стирают мои вещи и подписывают контейнеры в морозилке как «твоё», «его» и «непонятно что». Это называется контроль.
— А может, это забота? Которая, между прочим, от чистого сердца!
— Да? А подписка на фитнес-клуб, которую вы мне «подарили» со словами «надо форму вернуть» — это тоже от сердца?
— Ну я же не враг тебе, Ира! Просто… ты могла бы быть мягче. Женственнее. Ну посмотри на себя — всё время как на войне!
Ирина опёрлась на стол, голос стал ниже, спокойнее.
— Я воюю, потому что на моей территории — чужая армия с чётким планом по вторжению. И знаете, что самое обидное? Что Дима молчит. Всегда.
На этот раз Дмитрий не отмолчался. Он встал из-за стола и, немного поколебавшись, сказал:
— Мам, может, и правда… пора тебе немного отдохнуть у себя дома.
— Что?! — она всплеснула руками, как будто её только что выгнали из собственного королевства.
— Это не обвинение, — продолжил он. — Просто мы устали. Все. Мы же не ссориться хотим. Нам просто… нужно пространство.
— Пространство, значит. — Елена Петровна гордо расправила плечи. — Ну хорошо. Пространство так пространство.
Она повернулась и пошла в комнату собирать вещи, шурша пакетами, как буря в целлофановом обличье.
Ирина села за стол. Перед ней остывшая яичница, в голове — тишина. Первая за несколько дней.
— Ты правда это сказал? — спросила она, не глядя на мужа.
— Сказал, — вздохнул он. — Просто… долго не мог решиться.
— А что изменилось?
Он пожал плечами.
— У тебя лицо было такое… как будто ты либо её выселишь, либо себя.
Они оба рассмеялись — устало, но искренне. Тишина вдруг стала не неловкой, а живой.
Через полчаса Елена Петровна стояла у двери с чемоданом.
— Я всё понимаю. Молодым нужно своё пространство. Но если он заболеет, вы мне сразу звоните.
— Обязательно, — кивнула Ирина.
— И пусть не ест ваши эти… шаурмы. Я в морозилке борщ оставила. Подписала: «Не выбрасывать».
— Спасибо, — Дмитрий приобнял мать. — До выходных, мам.
Она ушла, громко фыркнув, но без драмы.
Ирина прислонилась к дверному косяку.
— Думаешь, вернётся?
— С вероятностью девяносто процентов. И с кастрюлей.
— Ну хоть не с хлоркой.
И в этот момент кухня впервые за долгое время напоминала не зону боевых действий, а просто кухню. С тишиной, запахом кофе и ощущением, что, возможно, всё наладится.
Прошла неделя. Дом затих. Холодильник не нёс на себе следов химической атаки, фикус снова ожил, пылесос дышал ровно. Даже яичница выходила без чувства вины. Ирина не говорила это вслух, но впервые за долгое время начала дышать полной грудью.
Дмитрий стал приходить с работы раньше. Они пили чай, спорили, смеялись — как будто вернулись в нормальность, которую почти забыли.
Но в пятницу утром, ровно в 09:00, у двери раздался звонок.
— Кто это может быть? — Ирина выглянула из кухни.
— Не знаю… — Дмитрий выглянул в глазок и застыл. — Мама.
— Какая «мама»? — Ирина уже понимала, какая именно, но всё ещё надеялась, что ошиблась.
— Та самая, — подтвердил он, открывая дверь.
На пороге стояла Елена Петровна — с двумя пакетами, кастрюлей и видом человека, пришедшего «ненадолго».
— Я в аптеку шла, — сказала она бодро. — А потом подумала: дай-ка загляну. Только чайку попить, не больше.
— Конечно, — натянуто улыбнулась Ирина, — проходите.
— Вот, вам компот сварила. Без сахара. И сердечки тушёные — ты ведь говорила, Дима их любит?
— Я… — Дмитрий начал что-то неуверенно бормотать, но был заглушён громким стуком кастрюли об плиту.
— А ещё вот, я тебе полотенце новое принесла, — повернулась она к Ирине. — А то то, что висело в ванной — ну просто тряпка, а не ткань. Прости, но я его выкинула.
— Выкинули? — уточнила Ирина.
— Ну а что, держать это недоразумение? Ты же молодая, тебе красивое надо. С цветами.
Ирина глубоко вдохнула.
— Елена Петровна. Вы же обещали — «на час».
— Так и есть! — весело закивала она. — Час туда, час обратно. А потом… думаю, ладно, уберусь немножко в ванной. У вас там краны опять заржавели. И на кухне, кстати, я нашла у холодильника пятно — как будто кошка болела. У вас ведь нет кошки?
— Уже начинаю сомневаться, — тихо буркнула Ирина.
Пока Елена Петровна носилась по квартире, как санитарный инспектор на допинг-контроле, Ирина подошла к мужу.
— Ты говорил, она поняла.
— Я и сам в это верил…
— Она не зашла. Она снова въехала.
Он виновато пожал плечами.
— Дай ей пару часов. Потом я сам её провожу.
— Дмитрий, будь честен: ты её проводишь или выпроваживаешь?
Он посмотрел в сторону, но ничего не сказал.
К вечеру в квартире пахло тушёнкой, отбеливателем и напряжением.
Когда Ирина открыла холодильник и обнаружила, что её любимое веганское масло заменили на пачку «фермерского» сливочного с запиской «это еда, а не ересь» — она решила не устраивать сцену. Она просто вышла на балкон и закрыла за собой дверь.
Через десять минут к ней вышел Дмитрий.
— Я поговорю с ней. Серьёзно. Просто… ты же знаешь, она всё делает из любви.
— Любовь, которая не знает границ, называется вторжением.
— Может, просто съездим к тебе на выходные? Ну, к твоей маме. Отдохнём. Побудем вдвоём. Без кастрюль.
— Моя мама не варит борщ «на всякий случай» и не вытирает зеркало твоими футболками. Уже звучит как отпуск.
Они оба молчали, глядя в тёмное окно. За стеклом, за шторами, за границей мира — на кухне шуршала Елена Петровна. Варила. Мыла. Правила.
— Дим, — сказала Ирина, не оборачиваясь. — Когда мы с тобой снова останемся вдвоём — по-настоящему?
Он не ответил.
Потому что не знал.
На следующее утро Ирина встала раньше обычного. Молча сварила кофе, записала пару пунктов в телефон и села за стол, глядя на кухню, где уже слышались движения — она не ночевала, она снова осела.
Елена Петровна, бодрая, в розовом халате и с косынкой на голове, уже терла плиту.
— Доброе утро! — с энтузиазмом, как будто вчерашнего ничего не было. — Я тут подумала, у вас на балконе — бардак. Надо бы разобрать.
Ирина спокойно отпила кофе.
— Отлично. А потом мы с вами посмотрим наш новый график.
— Что за график?
— Совместного проживания. Вот, — она достала из блокнота таблицу. — Зоны уборки, время посещения кухни, бесконтактные часы. А ещё — пожалуйста, не трогайте мои вещи. Ни в ванной, ни в холодильнике, ни в шкафу. Считайте, что у вас тут комната в общежитии.
Елена Петровна замерла с губкой в руках.
— Это что ещё такое?
— Это попытка сохранить нервы, брак и приличия. У нас с вами, Елена Петровна, разные стандарты жизни. Так что — либо правила, либо съём отдельного жилья.
— Ты с ума сошла? Я мать Дмитрия!
— Именно. Не руммейт. Не завхоз. И не уполномоченная по стилю жизни. Вы хотите помогать — помогайте. Хотите жить — тогда живите по правилам. Но извините, контроль сдаётся в гардеробе.
Пауза.
— Дмитрий в курсе этой диктатуры?
— Конечно. Более того, он даже предлагал кое-что добавить. Например — «без комментариев о внешности». Особенно до восьми утра.
Тут в кухню зашел сам Дмитрий. Сонный, в футболке и с лицом человека, который очень хочет быть где-нибудь в Финляндии.
— Привет, мам, — зевнул он. — Что-то не так?
— Ты серьёзно?! — обернулась на него мать. — Она выдала мне конституцию проживания! Как на военной базе!
Он пожал плечами:
— Лучше правила, чем ежедневные бои. Мы уже взрослые, мама. И жить хотим как взрослые. Без вторжений.
— Ну вы, конечно… — Елена Петровна выдохнула, села за стол, понизив тон. — Я-то думала, вам помощь нужна, поддержка. А вы — как будто я здесь из вредности.
— А вы не замечали, что у вас помощь всегда с приправой крика и поучений? — тихо сказала Ирина.
Повисла тишина.
Минуту никто не говорил. Потом Елена Петровна поднялась.
— Хорошо. Давайте попробуем по-вашему. Хотя… мне кажется, вы просто не умеете принимать заботу.
Ирина кивнула.
— Возможно. Но уж точно умею распознавать, когда забота превращается в диктат.
Она вышла из кухни, оставив за собой спокойствие. Или, по крайней мере, паузу.
Дмитрий и Елена Петровна остались вдвоем. Она вздохнула:
— Упрямая она у тебя.
— А ты думала, почему я её полюбил?
Она усмехнулась, неохотно.
— Упрямая, да. Но… не глупая. Ладно. Я поживу по правилам. Посмотрим, кто кого.
— Мама, — устало произнёс он, — это не конкурс.
— Конечно-конечно, — сказала она, поднимаясь и направляясь к ванной. — Тогда можно я повешу своё полотенце рядом с её? Только временно. Я купила новое — с петушками.
Дмитрий прикрыл лицо рукой.
Началось по-новой. Но хотя бы по расписанию.
Прошла неделя. Жили «по правилам». Елена Петровна старательно не высказывалась о холодильнике (вслух), не сортировала трусы по цветам (открыто), и даже записала себя в табличку как «гость с ограниченным вмешательством».
К удивлению всех, это почти работало.
До одного субботнего утра.
— А где курица? — спросила Ирина, заглянув в духовку.
— В смысле? Я поставила на обед. Полчаса назад. — Елена Петровна выглянула из-за угла. — Всё же по таймеру.
— Тут… пусто. Совсем. Только поддон. Без курицы.
Они посмотрели друг на друга.
— Ты уверена, что включила духовку?
— Да конечно включила! Я в этой кухне уже как в своей! — И тут же осеклась.
— Ага, вот теперь и прозвучало по-настоящему.
В этот момент раздался глухой тум! — будто кто-то уронил утюг. Потом — ещё один удар. Прямо под ногами.
— Это у соседей? — спросила Ирина.
— Снизу? Нет, снизу живёт этот программист… как его… Я его курицей угостила на Новый год. Хороший парень, молчит всё время, как тапок.
Посмотрели друг на друга.
— А духовка у нас старая, — медленно произнесла Ирина. — Слышала, у таких дверца может вылетать, если резкий перепад температуры…
— Подожди… ты хочешь сказать…
— Курицу выплюнуло вниз?
— Это ж как надо умудриться…
Они одновременно кинулись к окну на лестничной площадке, выглянули вниз. Там, у двери соседей снизу, на коврике лежал… подгоревший кусок курицы. Рядом — крышка.
— Боже, — прошептала Ирина, — это реально вылетело через вентиляцию. Или, не дай бог, через старую шахту. А там ведь проводка…
— Твою мать, — сказала Елена Петровна. — Пошли.
Через минуту они стучали в дверь к соседу. Дверь открыл молодой мужчина в шортах и с геймерскими наушниками на шее.
— Э-э… здравствуйте?
— Извините, пожалуйста, — Ирина заговорила первой. — У нас… к вам, возможно, курица прилетела.
Он моргнул.
— А… Это ваша курица?
— Ну как бы… да. Случайно. Вы не пострадали?
— Только морально. Я подумал, что меня проклинает доставка из «Яндекс Еды».
Елена Петровна заговорила хриплым голосом:
— У вас, может быть, плита газовая? У нас старая вентиляция, мало ли, ток пошёл не туда…
— Не-не, у меня всё электрическое. Курицу я уже сфоткал. Можно я выложу в Telegram? Без имён.
— Только без адреса, — сказала Ирина.
— Без проблем. Отличная история: «Живу один. Утром выхожу — у двери жареная курица. Начал верить в знаки свыше».
— А можно мы её… заберём? — спросила Елена Петровна. — Ну, чтобы там следов не оставалось.
— Конечно. Хотите — я даже подогрею.
— Не надо, спасибо, — в один голос сказали обе.
На обратной дороге они долго молчали.
Уже в квартире Ирина прислонилась к стене и засмеялась.
— Вот и обед. По воздуху. Экспресс-доставка.
— Ясно одно, — сказала Елена Петровна, вытирая лоб. — Нам с тобой на кухню лучше по отдельности. Как в шахматы — ход по очереди.
— А ты неплохо держалась. Без паники, с юмором. Даже не позвонила в ЖЭК.
— А ты не заорала на меня. И даже не назвала меня… как ты там? Войсками специального назначения?
— Это было один раз. И по делу.
Они замолчали. Елена Петровна посмотрела на Иру чуть мягче, чем обычно.
— Знаешь, ты мне не нравишься… иногда. Но мне не всё равно. Потому что, несмотря на характер, ты для моего сына — тепло. Он с тобой… живой. А это — главное.
Ирина чуть опешила, но сдержалась.
— Спасибо. А вы — для него привычный бардак. Без вас было странно. Тихо, но… глухо.
— Вот и живём, как можем.
— По графику. И с аварийными курицами.
Обе усмехнулись.
Дмитрий, выглянув из комнаты, спросил:
— А что, обед будет?
— Будет, сынок, — сказала Елена Петровна. — Только за ним надо будет спуститься на этаж ниже.
Прошло два дня после «куриной миссии». Дым рассеялся, шутки про вентиляцию выветрились, но атмосфера в доме изменилась. Не кардинально, конечно, — сарказм остался, как лёгкий налёт извести, — но в голосах появилось молчаливое уважение.
Вечером, пока Дмитрий работал за ноутбуком, Ирина с Еленой Петровной одновременно вышли на кухню. Молча, как сговорённые.
— Он опять ужин пропустил, — сказала Ирина, наливая чай.
— Да я заметила, — кивнула свекровь. — Ушёл в восемь, вышел в полночь. Я думала, он хотя бы поест… А он, похоже, в графиках застрял.
— Или в Excel.
— Или в начальстве.
Обе задумались.
— А ведь гастрит — не шутки, — добавила Елена Петровна и сжала губы.
Ирина посмотрела на неё, прищурившись.
— Так… А давайте?
— Что?
— Спровоцируем его. Чтобы вышел. Отдохнул. Поел. Может, даже — ужас! — улыбнулся.
— Ага. Только как?
— У меня есть один безотказный способ, — сказала Ирина, доставая телефон. — Надо просто сказать, что «что-то с компом». Он появится мгновенно.
— Ага, как Джин. Только вместо лампы — «ошибка доступа к диску С».
— Только ты не вмешивайся, ладно? Молчи. Сиди и смотри. И не подсказывай.
— Я что, ребёнок? — фыркнула Елена Петровна, но в голосе её послышалось азартное предвкушение.
Через минуту Дмитрию пришло сообщение:
«Дим, я случайно закрыла браузер. Кажется, всё сломалось. Экран стал чёрный и шипит. Он что, сгорел?»
Ровно через семь секунд он вылетел из комнаты.
— Где шипит? — взволнованно спросил он.
— Вот тут. — Ирина указала на ноутбук, который… был выключен. Совсем.
Он нажал кнопку, машина завелась как обычно. Ирина невинно улыбалась. Елена Петровна пила чай, стараясь не расхохотаться.
— Ты просто выключила его? — прищурился он.
— Видимо, да. Сама не поняла. — Она пожала плечами.
— Ну ты меня напугала…
— Вот и хорошо. А теперь — садись. Ужин.
Он оглянулся, как на подставу.
— Это всё было ради еды?
— Да, — ответили они хором.
Он сел. Сделал глоток чая. Посмотрел на мать, потом на жену. Понял, что попал.
— Вы теперь в сговоре, да?
— Назови это как хочешь, — сказала Ирина. — Но одна ты не справляешься. Поэтому мы временно объединились. Женский комитет по спасению Димы.
— Меня не надо спасать.
— Надо. От недосыпа, от недоедания, от начальника-токсика и от твоей привычки не говорить, что у тебя температура. Кстати, ты вчера ночью кашлял. И всё утро как варёный.
— Мам…
— Не «мамкай». Я промолчу, но ты завтра сдашь анализ.
— И прогуляешь обед, — добавила Ирина.
— А если не прогуляю?
— Тогда мы вместе поедем к тебе на работу и устроим там профилактический рейд, — сказала Елена Петровна с таким лицом, будто она и правда в любой момент может.
— С банкой компота и градусником, — уточнила Ирина.
— С плакатом: «Береги Дмитрия — он у нас один».
— И со списком блюд, которые он любит.
Дмитрий уткнулся в ладони.
— Всё. Я сдаюсь. Вы победили.
— Это не победа, — сказала Елена Петровна, улыбаясь. — Это… стратегическое выравнивание приоритетов.
— По-нашему — забота, — добавила Ирина.
Он посмотрел на них и вдруг рассмеялся. Настояще, громко, как раньше.
— Слушайте… Я вас люблю, конечно. Но вы — страшные люди.
— Зато эффективные, — подмигнула ему Ирина.
— И с чувством юмора, — гордо добавила свекровь.
Они втроём сели за стол. Елена Петровна подала оливье, Ирина нарезала хлеб, Дмитрий наконец-то налил себе чай.
На кухне стало по-настоящему уютно.
— Кстати, — задумчиво сказала Ирина, — завтра я хочу пересадить фикус. Но, может быть, ты мне поможешь?
— Только без «Белизны», — отозвался он.
— С этим всё строго. У нас теперь регламент, — отозвалась Елена Петровна.
— И, между прочим, — добавила Ирина, — мама твоя цветы спасать умеет. Когда не отбеливает их.
Обе улыбнулись.
И в этот момент, пусть на короткое время, они поняли, что могут быть не только территориальными соперницами, но и союзницами.
Если, конечно, не начнётся очередной спор о том, чьи блины толще.
Воскресный вечер. На кухне спокойно. Дмитрий чинит нож, Елена Петровна печёт шарлотку, Ирина перебирает покупки. Мир — хрупкий, но налаженный.
И вдруг — звонок в домофон.
— Кто? — спросила Ирина.
— Какой-то женский голос, сказала: «Это Лариса, я из семьи, откройте, я несу правду», — пересказал Дмитрий, чуть сжавшись, как под артобстрелом.
Елена Петровна побледнела.
— О, Господи… Тётя Лариса.
— Это кто? — насторожилась Ирина.
— Моя двоюродная, — мрачно произнесла свекровь. — У неё мнение по всем вопросам. Особенно по вопросам, которые её не касаются.
— Ну, разве не идеально? — пробормотала Ирина. — Как раз нам этого и не хватало.
Через минуту на пороге стояла женщина лет пятидесяти, с хитрым прищуром и двумя сумками — в одной продукты, в другой, похоже, комплексы для всей семьи.
— Здравствуйте, родные! — сказала она громко, как будто это митинг, а не прихожая. — Я тут решила навестить. Давно не виделись! Столько разговоров, слухов. Надо же всё проверить!
— Здравствуй, Лариса, — сказала Елена Петровна напряжённо. — А ты… предупреждать не пробовала?
— Ой, да что предупреждать? Родные люди — всегда рады. Правда, Ириш?
Ирина ответила ровным голосом:
— Смотря когда и с чем вы приходите.
— Вот, например, с новостями! — Лариса прошла в квартиру, как патруль в чужой район. — Говорят, вы теперь на дистанции живёте, а мама Димы тут хозяйничает. Вот, думаю, посмотрю, как у вас тут всё устроено.
— Ага, — тихо сказала Ирина. — А то вдруг у нас тут культ.
— Не исключено, — прошептала Елена Петровна и неожиданно подмигнула Ирине.
Лариса тем временем уже открыла холодильник, ткнула в йогурт и подняла брови:
— Кефир с пробиотиками? Ай-ай-ай, Димочка, ну ты ж парень, зачем тебе вся эта… биофантастика?
— Мне нравится, — буркнул Дмитрий.
— А где мясо? Где холодец? Где еда, а не вот это вот…
— В духовке, — отозвалась Ирина. — Специально для вас — с приправой «внезапного вторжения».
— Ой, какая ты острая, — Лариса уселась на табурет, оглядела кухню. — Плитку, конечно, можно было бы поменять. Да и окна не первой свежести. А занавески… ну ладно, не буду.
— Спасибо, — хором сказали Елена Петровна и Ирина.
Лариса расправила плечи:
— А вообще, я вот думаю. Мама Димы тут, конечно, старается… Но всё-таки, когда мужчина женится, он должен жить отдельно. С женой. И без мам. Вот как я считаю.
Елена Петровна прищурилась.
— А ты, прости, с кем живёшь, напомни?
— С котом. Но он мне не указывает, — Лариса гордо подняла подбородок.
— Ну, в этом мы, пожалуй, сравнивать не будем, — Ирина встала и села рядом с Еленой Петровной. — А то получится, что мама Димы выигрывает.
— Серьёзно? Вы теперь подружки? — усмехнулась Лариса. — После всех ваших ссор? Уж простите, я в семейной психологии разбираюсь: такие союзы ненадёжны.
— Ошибаетесь, — сказала Елена Петровна и повернулась к Ире. — Мы теперь… коалиция здравого смысла. Без вашей экспертизы, Лариса.
— А я думала, ты за меня, Леночка!
— Я за внуков. Но ты, похоже, хочешь стать третьим фронтом. У нас уже был опыт — не надо повторять.
Ирина встала, взяла Ларисину сумку и поставила рядом с дверью.
— Вы поели — пообщались — и теперь, думаю, пора домой. Коту. Он наверняка соскучился по человеку, который тоже умеет внезапно заявляться.
— Вот ты какая… — Лариса поднялась, оскорблённая, но не спорила. — Ну ничего. Я ещё загляну.
— Только предупредите. Мы тогда закажем смирительные таблетки.
Лариса вышла. Дверь закрылась. Наступила тишина.
Елена Петровна повернулась к Ирине.
— Надо признать… ты была великолепна.
— Ты тоже. Особенно в момент с «внуками». Прямо как залп из гаубицы.
— Да я тебя, кажется, недооценивала, — пробормотала Елена Петровна.
— А я тебя переоценивала. Но теперь у нас паритет.
— Даже кофе могу предложить. Без аромата доместоса.
Они рассмеялись. Дмитрий выглянул из-за угла:
— Она ушла?
— Ушла, — сказали обе, почти синхронно.
— И вы… снова в союзе?
— Да, — кивнула Ирина. — Пока есть внешние угрозы.
— Особенно с котами, — добавила Елена Петровна.
— Ладно. Я тогда пойду… поработаю?
— Не забудь поесть, сынок, — напомнила Елена Петровна.
— И выпей йогурт. Биофантастика — это сила, — сказала Ирина.
Он уткнулся в дверь, но с улыбкой.
А на кухне две женщины сидели, пили кофе и обсуждали, какой всё-таки дивный мир, когда тебя понимают… хотя бы немного. Даже если ты — тёща. Или невестка.
Ирина стояла в ванной и смотрела на тест.
Две полоски.
— Ну, привет, — сказала она вслух, и её голос прозвучал на удивление спокойно. Но внутри… как будто кто-то включил вентилятор и раскидал все мысли по углам.
Она вышла из ванной и пошла на кухню, где Елена Петровна мыла яблоки.
— Чай будешь? — спросила та. — Или ты опять на своей детокс-волне?
— Нет. Я, скорее, на волне… «не понимаю, что происходит».
— Это как?
Ирина поставила тест на стол. Прямо перед Еленой Петровной.
Та посмотрела. Молчание. Подняла глаза. Снова на тест. Потом снова на Ирину.
— Ты… уверена?
— Очень.
— А Дима?
— Пока — никто.
Они обе замолчали.
Елена Петровна присела, уставилась в одну точку. Потом подняла голову:
— Знаешь… я сейчас должна была бы прыгать до потолка, но я что-то… сижу. Наверное, от неожиданности. Мы же даже не говорили…
— Именно. Мы это не планировали. Совсем.
— Ты хочешь этого ребёнка?
— Я… — Ирина замялась. — Я не знаю. У нас только-только началась жизнь без хаоса. Я снова почувствовала себя собой. Мы с тобой начали находить общий язык. А теперь — всё снова вверх дном?
— Знаешь что, Ира, — сказала Елена Петровна неожиданно мягко. — Вверх дном — это не всегда плохо. Иногда это… просто жизнь, которую нельзя контролировать. Даже мне.
— Это ты сейчас говоришь или твоя внутренняя санитарка?
— Это я. Без хлорки. Потому что — как ни крути — ты станешь матерью моего внука или внучки. И я не имею права теперь действовать как танк.
Ирина посмотрела на неё:
— Я думала, ты запрыгаешь от счастья и начнёшь читать лекции о важности гречки в рационе.
— Дай время. Лекция грозит выйти к обеду.
Обе улыбнулись. Впервые с тенью тревоги, но и с чем-то новым: зачатком команды.
— Ира… — осторожно сказала Елена Петровна. — Хочешь, я схожу в аптеку за хорошими витаминами? Или ты пока не хочешь… афишировать?
— Пожалуй, пока не надо. Только Дима. И ты.
В этот момент в коридоре раздался голос:
— Я слышал «витамины» и «аптека». У кого опять давление?
Дмитрий вошёл, с ноутбуком под мышкой и бутербродом в руке.
— Ни у кого, — сказала Ирина. — Но… нам надо поговорить.
Он остановился. Посмотрел на обеих. Потом на тест, который лежал на столе.
— Это…
— Да, — кивнула она.
— Ты уверена?
— Уверена.
Он выдохнул. Сел. Положил ноутбук на подоконник.
— Я… честно? Я в панике. Но и — рад.
Ирина села рядом. Елена Петровна наблюдала за ними, не вмешиваясь.
— Нам с тобой будет тяжело, — тихо сказала Ирина. — Ты же знаешь, как у нас бывает. То мы не разговариваем, то ржём, как идиоты, то мама варит борщ на шесть литров.
— Ну, теперь будет на восемь, — вмешалась свекровь. — Надо же закладывать на детское питание.
— Мама! — хором сказали они.
— Шучу-шучу. Я молчу. Но если что — я рядом. По-настоящему. И без давления.
Они посмотрели друг на друга. Трое. Все разные, упрямые, шумные. Но теперь — неотделимо вместе.
— Мы справимся? — тихо спросила Ирина.
— Справимся, — ответил Дима. — С твоим планированием. С маминым борщом. И с нашей — немного сумасшедшей — семьёй.
Елена Петровна вытерла глаза краешком полотенца.
— Только чур без фикусов в «Белизне». У нас теперь — дети.
— Значит, пора и тебе расти, мама, — сказал Дмитрий. — В прямом и переносном смысле. Ты теперь — бабушка.
— Чур не «баба Лена». Зовите меня… Е.П.
— Это как?
— Елена Петровна. Но солидно. Как кодовое имя. Агент бабушкиного фронта.
— Е.П. — повторила Ирина, смеясь. — Ну всё. Теперь у нас точно не будет скучно.
И они втроём сидели за столом. Над ними висела неизвестность, усталость, тысяча нерешённых вопросов.
Но была и уверенность: теперь у них есть самое главное — семья, пусть и такая…
со спецоперациями, вентиляционными курами и бабушками с кодовыми именами.
Прошло две недели.
Ирина стояла у окна и с усилием сдерживала тошноту. В руках — чашка чая, на кухне — слабый запах лимона и лаванды, которые она отчаянно пыталась превратить в «атмосферу уюта».
— Мам, не хочешь таблеток от токсикоза? — Дмитрий с опаской пододвинул к ней аптечную коробочку. — Они вроде безвредные…
— Спасибо, — Ирина улыбнулась, — но это всё равно не помогает.
— Ой, — вздохнула Елена Петровна, входя с пакетом продуктов. — Я тут изучила форум «Будущие мамы — 1000 советов». Они там вообще советуют ходить с бананом и дышать им, если тошнит.
— Бананом? — удивилась Ирина. — И что, помогает?
— Ну, я попробовала… Муж сказал, что запах «пустой комнаты с сыром».
Дмитрий засмеялся:
— Ну, хоть что-то полезное для нашего семейного фольклора.
— А ещё они там пишут, что надо спать с огурцом под подушкой, чтобы снять усталость, — добавила Елена Петровна. — Ты попробовала?
— Нет. Звучит как вызов.
В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась соседка Маша.
— Привет! Слышала, у вас тут пополнение планируется! Поздравляю! Если что, могу поделиться своим опытом. У меня младший ребёнок — профессор ночных криков.
Ирина нервно улыбнулась:
— Спасибо, мы пока привыкаем… к новостям.
Маша заглянула в кухню, оглядела всё:
— Пахнет любовью и лимонами. А запах домашнего борща?
— Борщ под вопросом, — усмехнулась Елена Петровна, — но мы стараемся.
— Ну, держитесь! Главное — вместе.
Когда Маша ушла, Дмитрий подошёл к Ире:
— Знаешь, я немного волнуюсь… как ты?
— У меня есть вы — мама и ты, — сказала Ирина. — В этом доме с их помощью даже токсикоз кажется приключением.
— Тогда я на посту, — сказал Дмитрий, беря её за руку.
А Елена Петровна, присаживаясь рядом, добавила:
— А я уже наготове с лекциями и домашними средствами. Даже если придётся с бананом по дому бегать.
— Главное, чтобы ты не начала пересаживать фикусы в «Белизну» опять.
— Обещаю. Но никто не гарантирует спокойствия в этой семье!
Они рассмеялись. И знали: впереди много нового. Но вместе — всё преодолимо.
В женской консультации было людно и душно. Ирина с Дмитрием сидели в коридоре, пытаясь занять себя телефонами, но напряжение висело в воздухе, как в преддверии экзамена.
— Ну, как думаешь, что скажет врач? — тихо спросил Дмитрий, перебирая пальцами рюкзак.
— Не знаю, — ответила Ирина, стараясь сохранять спокойствие. — Главное, чтобы всё было хорошо с малышом.
Вдруг дверь кабинета открылась, и оттуда вышла женщина с совершенно неадекватным криком:
— Какой там ваш кофе с корицей! Это опасно! Мне соседка в 16-м доме рассказывала, что у неё…
— О, — прошипела Елена Петровна, которая неожиданно появилась с пакетом лечебных трав, — начинается наше шоу.
— Мама, не надо. Ты что, с травами опять? — вздохнула Ирина.
— Это не травы, а профилактика! — гордо заявила та и уселась рядом.
В кабинете появился врач — молодая женщина с улыбкой, которая словно пыталась всеми силами унять нервозность в комнате.
— Здравствуйте, Ирина. Дмитрий, рада видеть вас. У нас сегодня плотный график, но мы всё успеем.
Диалог начался с обычных вопросов, но вскоре врач переключилась на тонкости: рацион, привычки, эмоциональное состояние.
— Ирина, — спросила врач, — как вы себя чувствуете? Есть ли симптомы токсикоза?
— Да, — призналась Ирина. — Иногда очень плохо, но стараюсь не поддаваться.
— Хорошо. Очень важно соблюдать режим, питание. И, если что — сразу сообщать.
В этот момент Елена Петровна, не выдержав, шепотом обратилась к Дмитрию:
— Помнишь, когда я говорила про банан? Врач, конечно, не знает, что мы уже попробовали.
Дмитрий едва не подавился смехом.
После осмотра врач сказала, что всё в порядке, и пожелала удачи.
Когда семья вышла из кабинета, Елена Петровна, обвив руку Ирины, сказала:
— Видишь? Мы прошли первый рубеж. Теперь у нас есть и медицинское подтверждение.
— И несколько новых поводов для лекций дома, — улыбнулась Ирина.
— Главное, чтобы у малыша были такие же упрямые и любящие родители, как у меня, — гордо заявила Елена Петровна.
— А если ещё и с чувством юмора, — добавил Дмитрий.
Все трое смеялись, осознавая, что их жизнь с этого момента изменится навсегда.
Прошёл ещё месяц.
В их квартире наконец установился особый ритм — немного сумасшедший, но такой родной.
Ирина сидела на диване с книгой о детском развитии, время от времени поглядывая на округлившийся живот. Елена Петровна, довольная собой, аккуратно гладила фикус, на этот раз избегая «Белизны». Дмитрий же, с детской игрушкой в руках, пытался разобраться, как собрать новую коляску — и почти не ругался.
— Знаешь, — сказала Ирина, — я ещё не до конца понимаю, что нас ждёт. Но теперь я точно знаю — мы не одни.
— Мы — команда, — улыбнулась Елена Петровна. — С твоим мужем, с тобой… и со мной, которая теперь не только бабушка, но и главный борец за порядок в доме.
— Ну, с порядком у нас всегда была своя история, — засмеялся Дмитрий. — Главное — чтобы у малыша было много смеха и любви.
Ирина поднялась, осторожно взяла Дмитрия за руку, а Елену Петровну — за плечо.
— Пусть впереди будет много трудностей. Но вместе мы справимся.
— Ведь семья — это когда можно быть собой, даже если вокруг бушует ураган, — добавила она.
— А ураган у нас, как известно, называется «Елена Петровна»! — с улыбкой подмигнула та.
Все рассмеялись.
И в этот момент, среди шума повседневных забот и мелочей, они знали: главное — не идеальный порядок и не безупречная тишина. Главное — быть вместе.