А когда ты собираешься выгнать жену и дочь из квартиры, любимый?

— Ну и когда ты, наконец, избавишься от своей семьи, дорогой? Я устала ждать, когда смогу переехать к тебе, — недовольно произнесла Кристина, допивая кофе.

— Потерпи чуть-чуть, как только мы поженимся, ни жена, ни её дочка тут больше не появятся, — пообещал Борис.

— Ты мне это уже не в первый раз говоришь. Поклянись, что не обманешь.

— Да разве я могу тебя обмануть? Клянусь самым дорогим, что у меня есть.

— И что же это?

— Тобой, Кристина. Нашей любовью. Тем, что у нас впереди: дом, семья, дети…

— Ладно, достаточно, я тебе верю. Но запомни: если соврешь — не прощу.

— Да я… Да чтоб мне… Да хоть сейчас громом порази… — начал он эмоционально.

— Ой, всё, не разыгрывай спектакль. Гром ему и молния… Спокойнее.

— Просто ты не представляешь, как для меня это важно.

— Я знаю. Люблю тебя.

— Я тоже.

— Сегодня вечером у тебя?

— Если только ночевать не останешься.

— Почему?

— Завтра утром жена с ребёнком возвращаются с дачи. Забыла?

— Точно. Вылетело из головы. Может, ты всё-таки выгонишь их раньше?

— Нельзя. Это вызовет скандал. Я ведь — уважаемый человек, не могу себе позволить такую репутационную дыру. Надо всё оформить правильно. Когда развод будет — тогда и квартира полностью наша. Понимаешь?

— Понимаю. Продолжать не надо.

— Сразу после развода — всё решу. Честно.

— Можно я сегодня с мамой зайду? Хочу ей квартиру показать. Пусть порадуется.

— Думаешь, обрадуется?

— Она за меня порадуется. Ей важно знать, что я буду в надёжных руках. К тому же ей нужно дать своё благословение. А квартира — символ стабильности.

— Ну, если так… Конечно. Приводи. Как маму зовут?

— Жанна Львовна.

— Прекрасное имя. Жду вас вечером.

Кристина уехала домой, Борис отправился на работу.

Как только Кристина вошла в квартиру, она с сияющими глазами сказала матери:

— Мама, можешь больше не переживать. Всё улажено. Я теперь не просто его женщина — я будущая жена.

— Серьёзно? — удивлённо спросила Жанна Львовна.

— Вчера вечером мы были у него. Жена с дочкой — на даче. Он сказал, что скоро они не будут ему родными людьми, а я — его настоящая семья. Всё складывается!

Но мать не разделила радости дочери.

— Запомни, Кристина: увести мужчину — это только начало. Главное — получить крышу над головой. Чтобы ты действительно заняла это место, оттуда должны исчезнуть его прежние — жена и ребёнок. И жалости здесь быть не должно.

— Я всё понимаю, мама. Мне главное — чтобы он женился на мне. А уж квартиру они освободят. Хоть с вещами, хоть без.

— Ты уверена, что это его квартира и она не подлежит дележу при разводе?

— Абсолютно. Я всё проверила.

— Когда успела?

— Он мне показал квартиру, приглашает в спальню, а я — стой. Документы, говорю, покажи. Он удивился, но вынес бумаги. Всё на него оформлено, до брака куплена, жена и дочь даже не прописаны. Так что они туда больше не вернутся.

— Умница, доченька. А сколько лет девочке?

— Двенадцать.

— Ну, значит, уже почти взрослая. Переживёт. Главное, чтобы ты не ошиблась.

— Не ошиблась. Он — не Александр Васильевич, который был всего лишь его зам. К тому же его Борис недавно уволил. А у меня теперь всё будет как надо.

— Вот и хорошо. Главное — не теряй хватку. Слабых тут не жалуют.

Жанна Львовна надела очки, села за кухонный стол и пристально посмотрела на дочь:

— Ты, главное, не расслабляйся, Кристина. Мужчина обещает — это ещё не значит, что он выполнит. Они мастера красиво говорить, особенно когда у них всё стабильно. А потом — оп, и снова с женой живёт. Как ни в чём не бывало.

— У него всё серьёзно, мама. Он уже говорит о разводе. И мне сам документы на квартиру показал — это разве не знак доверия?

— Доверие… Хм. Не забывай, что он всё ещё женат. Пока у него на пальце кольцо, а в паспорте штамп — ты для него только увлечение. Пусть даже важное.

Кристина нахмурилась:

— Мама, я не просто увлечение. Он говорит, что я его будущее. Слушай, ты даже не представляешь, как он на меня смотрит. У него в глазах столько… ну, понимаешь, желания. Я вижу, что я для него — цель.

— Вот и сделай так, чтобы ты осталась не просто целью, а единственной победительницей. Всё остальное — лишнее. Даже та девочка.

— Она мне не помеха, мама. Он сам сказал, что как только развод оформит — выставит обеих. У неё, кстати, даже прописки в квартире нет.

Жанна Львовна встала и подошла к дочери:

— Тогда нужно действовать быстрее. Ты же знаешь, как быстро всё может перемениться. Сегодня ты — любовь всей жизни, а завтра — “прости, так вышло”. Подгони его. Поставь условие.

Кристина уверенно кивнула:

— Я уже думала об этом. Сначала пусть устроит встречу с адвокатом. Разговор по душам, так сказать. А потом — заявление в суд. Всё поэтапно.

— И не забудь: чем быстрее вы оформите отношения, тем надёжнее будет твоя позиция. А то ещё окажется, что он квартиру на кого-то из своих родственников переписал. Бизнесмены они такие — всегда страхуются.

— Не переживай. Я уже настояла, чтобы он включил меня в завещание. Он согласился. Говорит, что если что — квартира перейдёт мне.

— Вот теперь ты начинаешь мыслить как взрослая женщина, — одобрительно кивнула Жанна Львовна. — Осталось закрепить результат. Женись на нём. До Нового года, иначе упустишь момент. Новый год — это как точка невозврата. Как встретишь, так и проведёшь. А если встретишь его снова с женой и дочкой — кто тогда будет виноват?

Кристина прищурилась, как будто уже проигрывала в голове нужный сценарий:

— Я всё сделаю правильно. Он уже мой, просто юридически ещё не оформлено. А жена его? Да она даже не подозревает, что её уже нет в этой истории.

— Вот и хорошо. А вечером покажешь мне квартиру, — сказала Жанна Львовна, беря в руки сумку. — Я хочу сама всё увидеть. Надо знать, на что мы идём.

— Приготовься. Там действительно шикарно. Панорамные окна, паркет — настоящий дуб, не ламинат. Два санузла. И ещё… гардеробная больше, чем твоя спальня!

Жанна Львовна усмехнулась:

— В этой жизни выигрывает не та, у кого совесть, а та, у кого ключи от квартиры. Не забудь это.

Кристина рассмеялась:

— Не забуду, мама. Ты меня так воспитала.

И с этой фразой она пошла к зеркалу — поправить макияж. Вечер предстоял важный. Вечер, когда две женщины — одна настоящая, другая будущая — должны были окончательно поменяться местами.

Вечер того же дня.

Борис, нервно поправляя рубашку перед зеркалом, прошёлся по просторной гостиной. Квартира выглядела безупречно: убрано, свежее постельное бельё, мягкий свет от бра настенных ламп. В воздухе витал лёгкий аромат кофе и дорогих духов.

Он посмотрел на часы — без пяти семь. Через пять минут должна прийти Кристина… с мамой.

«Мама…» — вздохнул он. Сам не верил, что согласился. Незнакомая женщина в его квартире. В его крепости, где ещё недавно смеялась дочка, а жена пекла пироги по выходным. Но решение принято. Путь назад — закрыт.

Звонок в дверь прозвучал гулко.

— Открыто, — крикнул он, стараясь, чтобы голос звучал бодро.

Вошла Кристина — сияющая, уверенная. За ней — элегантная, но с цепким взглядом женщина лет шестидесяти. Волосы собраны в аккуратный пучок, взгляд холоден, оценочный.

— Добрый вечер, Борис, — с деланной теплотой сказала Жанна Львовна, и сразу прошла мимо, как хозяйка, оглядывая квартиру.

— Добрый вечер, рад познакомиться, — натянуто улыбнулся он, закрывая дверь.

— Мы вас не задержим. Просто хотим осмотреть владения, — вставила Кристина. — Мама же должна понимать, куда переедет её дочь.

Борис кивнул. Он чувствовал себя словно на смотринах. Словно его сейчас оценят — и поставят штамп: “годен” или “в утиль”.

Жанна Львовна прошлась по коридору, заглянула в кухню, задержалась в ванной. Затем прошла в спальню.

— Интересно, — прокомментировала она, — что тут всё ещё лежат женские вещи. Духи. Щётки. Складной утюжок.

— Ещё не успел… — начал было Борис.

— Разумеется, — холодно перебила она. — Но вы ведь обещали дочери, что вскоре всё изменится?

— Да, конечно. Всё в процессе. Подготовил заявление, осталось только подать.

Кристина подошла к Борису и коснулась его руки:

— Всё будет, мама. Не волнуйся. Он держит слово.

Жанна Львовна уселась на диван, скрестила ноги и спокойно сказала:

— Я не волнуюсь, я проверяю. Квартира хороша. Просторная, светлая. Достойна моей Кристины. Только у меня один вопрос, Борис.

— Слушаю вас, — насторожился он.

— Когда точно вы собираетесь подать заявление на развод? Я — человек конкретики.

Он на секунду замялся, будто вспоминал, совещался ли у него что-то в ближайшие дни.

— Послезавтра. Утром. У меня уже есть юрист, он всё подготовил.

— Прекрасно. Тогда мы с Кристиной тоже приедем. Чтобы не было накладок, — произнесла Жанна Львовна, не спрашивая, а утверждая.

Борис почувствовал, как у него по спине прошёл холодок.

— Конечно, если хотите…

— Я — не хочу. Я — настаиваю, — усмехнулась Жанна Львовна. — Извините, но годы учат, что контроль — основа женского счастья. Особенно когда речь идёт о таких… переходных ситуациях.

Кристина засмеялась, легко и громко:

— Мама у меня суровая, но она права. Мы просто хотим быть уверены, что всё идёт по плану.

Борис выдавил улыбку:

— Понимаю.

Он вдруг понял, что стал заложником собственных слов. Каждое обещание теперь фиксировалось — взглядом, тоном, даже паузой в разговоре.

— Ладно, мы поехали, — встала Жанна Львовна. — Спасибо за экскурсию, Борис. У вас… уютно. Правда, пока немного тесно от воспоминаний. Но думаю, Кристина это быстро исправит.

— Обязательно, — подтвердила та.

Борис проводил их до двери. Поцеловал Кристину в щёку, выдавил из себя:

— Завтра напишу тебе.

Дверь закрылась.

Он остался один. И впервые за последние недели ему стало по-настоящему тревожно.

Он посмотрел в сторону спальни. На трюмо всё ещё стояла щётка дочери, её резинка для волос. Рядом — флакон духов жены.

Он подошёл, сел на край кровати. Закрыл глаза.

«Послезавтра…» — прошептал он.

А в глубине души впервые прозвучал вопрос, который он до этого упорно отгонял:

“А не слишком ли далеко я зашёл?”

Следующее утро. Квартира Бориса.

Дверной звонок раздался неожиданно громко.

Борис, не выспавшийся, с тяжёлой головой после тревожной ночи, вздрогнул и взялся за виски. Он ещё не был готов. Не сейчас.

На пороге стояла Татьяна — его жена. На плечах — лёгкий плащ, в руках — сумка и чемодан на колёсиках. Рядом, слегка прижавшись к ней, стояла их дочь — Алина. Смуглая, серьёзная, с огромными глазами, в которых отразилась дорога и утомлённость.

— Привет, — просто сказала Татьяна, чуть улыбнувшись, — приехали.

Борис посторонился. Они вошли в прихожую. Сразу наполнили дом звуки: цоканье чемоданных колёс, шелест пакетов, звук детских ботинок по ламинату. Он почувствовал, как всё, что так старательно вытеснял — снова возвращается.

— Как там на даче? — натянуто поинтересовался он.

— Холодно. Печка капризничала. Мама кашлять начала, мы решили не затягивать. Всё-таки уже осень.

Алина сразу метнулась в свою комнату.

— Ура! Мои книги! — закричала она, обняв стопку манг и тетрадей на письменном столе.

— Я сейчас обед начну варить, — спокойно сказала Татьяна, — ты ел что-то нормальное за последние дни?

Борис хотел сказать: «Нет, я ел с Кристиной в ресторане», — но только кивнул.

— Что-то по тебе не скажешь, — усмехнулась Татьяна. — Вид у тебя… как будто по минному полю ходишь.

Он отвернулся. Не мог смотреть в глаза. Татьяна же продолжала двигаться по квартире, будто ничего не случилось.

А он внутри ощущал, как разрывается. На части. Здесь — тепло, забота, знакомая рутина. Там — страсть, обещания, амбиции, контроль Кристины и её матери. Как выбрать?

Он прошёл в спальню. Всё стояло на месте. Щётка дочки. Аромат духов жены. Складная детская пижама.

И в этот момент пришло сообщение. От Кристины.

«Ну что, мой будущий муж, готов завтра идти в ЗАГС? Мама уже гладила платье. Кстати, как прошла встреча с женой? Или она ещё ничего не знает? 😉»
Он смотрел на экран. Не отвечал. А потом — услышал голос жены из кухни:

— Боря… Ты ведь знаешь, что я всё чувствую, правда?

Он медленно вышел в коридор.

— Что ты чувствуешь?

— Что здесь недавно была другая женщина. У тебя появился кто-то, Борис?

Он не ответил сразу. Молчал. И это молчание было красноречивее любых слов.

— Ясно, — тихо сказала она. — Интуиция не подвела.

Алина выбежала из комнаты с рисунком:

— Пап, смотри, я тебя нарисовала! — и протянула лист, где они стояли все трое, держась за руки. Мама, папа и она. На фоне их дома.

Борис не выдержал.

Он обнял дочь. Плотно. До боли в пальцах.

— Красивая картина, — сказал он, почти срываясь.

А Татьяна в этот момент уже понимала: завтра он сделает выбор.

Только вопрос был — какой.

 

Утро следующего дня. Районный суд.

Борис сидел в машине возле здания суда, сжимая в руках аккуратно сложенные документы — заявление на развод, копию паспорта, справку о собственности на квартиру. Всё было готово. Всё, кроме него самого.

Рядом на сиденье лежал мобильный. Уже три непрочитанных сообщения от Кристины и одно — голосовое. Он не слушал. Он знал, о чём она говорит: «Ты обещал. Мама уже ждёт. Всё должно произойти сегодня».

Он глубоко вдохнул, открыл дверь и вышел.

Возле входа его уже ждала Кристина. В сером пальто, с идеально уложенными волосами, она выглядела деловой и собранной. Рядом — Жанна Львовна, сдержанная и настороженная. Борису показалось, что она смотрит не на него, а сквозь него — как опытный хирург на пациента, который ещё не знает, что операция уже началась.

— Доброе утро, — сухо сказал он, подходя.

— Ну что, пойдём? — спросила Кристина, взяв его под руку.

Он посмотрел на её руку, потом — на здание суда. И вдруг ощутил: что-то внутри не складывается. Как будто он идёт не к новому началу, а к собственным похоронам.

Внезапно он достал телефон и нажал «плей» на голосовом сообщении, не от Кристины — от Татьяны. Оно пришло час назад.

«Боря. Я не буду тебя удерживать. Если ты любишь другую — иди. Только одно прошу: не выгоняй нас с Алиной сразу. Дай нам немного времени. Я всё устрою. Ты ведь не злой человек. Просто запутался. И я… всё равно люблю тебя. Несмотря ни на что. Будь счастлив. С ней — если уверен. Или один — если ещё нет.»
Он почувствовал, как сдавило горло.

— Борис? — окликнула Кристина. — Ты с нами?

— Я сейчас, — коротко ответил он.

Он отошёл в сторону, набрал номер. Ждал, пока ответят. Один гудок. Второй. Третий…

— Алло? — услышался голос Татьяны.

— Таня… Я… Не подал.

— Что?

— Я не подал заявление. Я… Я не могу. Я… всё понял. Прости. Я наделал глупостей. Больших. И не знаю, можно ли всё исправить, но я не подал.

Долгая пауза.

— Поговорим дома, Боря.

— Да. Да, дома.

Он нажал «завершить вызов». Потом, не оборачиваясь, подошёл к Кристине и её матери.

— Я не пойду в суд. Простите. Я отказываюсь.

Кристина не сразу поняла.

— Что значит — отказываешься?

— Я… не буду разводиться. Не сейчас. Может, вообще никогда. Я… не готов разрушить свою семью. Я должен быть рядом с дочерью. Я виноват. Перед вами тоже. Но я должен вернуться туда, откуда ушёл.

Молчание.

Жанна Львовна первая заговорила:

— Я предупреждала, что он слабый. Мягкий. Такие редко доводят дело до конца. Пошли, Кристина. Это было ожидаемо.

— Нет! — взорвалась Кристина, шагнув к Борису. — Ты не смеешь! Ты клялся! Ты говорил, что любишь! Я мать к тебе привезла! Я отказалась от всего! От Саши! Ты что, решил обратно под юбку к жене?!

— Я ничего не решил, Кристина. Я просто понял, что ещё не успел уничтожить всё, что во мне было хорошего. А с тобой… я это быстро бы закончил. Прости.

— Скатертью дорога! — прошипела она. — Надеюсь, ты будешь счастливо спать между своей кухонной занавеской и детскими соплями!

Он ничего не ответил. Просто пошёл к машине.

А Кристина стояла, как остолбеневшая. Потом резко повернулась к матери:

— Всё. Уезжаем. Сегодня же.

Жанна Львовна посмотрела на неё с лёгкой жалостью:

— Вот теперь ты взрослая, дочка. Это было неизбежно. Но урок полезный. Не бойся. Следующий будет крепче. Главное — не повторяй ошибок.

Квартира Бориса. Вечер.

Алина лежала на диване и читала книгу. Татьяна на кухне чистила картошку. Вошёл Борис. Осторожно, будто впервые за долгое время.

— Я вернулся, — просто сказал он.

Татьяна вышла из кухни. Посмотрела на него.

— Ужин будет через полчаса. Переоденься.

Он кивнул.

А потом — тихо, почти на грани слышимости:

— Спасибо, что не выгнала.

— Я ещё подумаю, выгонять или нет, — устало улыбнулась она. — Не всё так просто, Боря. Но я не собираюсь бороться. Теперь — только ты сам. Или возвращаешься по-настоящему… или уходишь навсегда.

Он кивнул. Алина выглянула из-за книги:

— Пап, а ты сегодня со мной уснёшь?

— Конечно, — ответил он, — только ты мне сказку расскажи. Про хорошего папу, который чуть не потерял всё — но вовремя понял.

Алина улыбнулась.

И в этой улыбке была вся истина, которую он так долго искал.